ФОТОХУДОЖНИК АЛЕКСАНДР ДАНИЛОВ

– Саша, почему вы для своей фотовыставки к 80-летию Государственного Башкирского театра оперы и балета выбрали такое небалетное название? Расскажите, пожалуйста, как возникла сама идея «Золотого сечения».

– У меня было несколько работ, руководство театра их посмотрело, решили делать выставку. Но снимков было явно недостаточно, к тому же мне хотелось попасть за кулисы. И вот пришёл туда первый раз на класс.

– Есть разница с тем, когда снимаешь из зала?

– Есть. Там такая энергетика! На классе человек 30-40 занимаются, и каждый из них – личность. Я, честно говоря, испугался. Как буду снимать людей гораздо более устремлённых, нацеленных на результат, ведомый только им? Изо дня в день заниматься одним и тем же, плакать иногда, снова возвращаться к станку, чтобы потом парить над сценой, выделывать невероятное! И всё это с улыбкой! Я, конечно, понял потом, что это не совсем улыбка. Оскал.

– Вы увидели в них волю, которая была сильнее вашей?

– Да. Мы составили список фамилий, причем первой шла Валерия Исаева. Надо фотографировать, как-то пытаться её раскрыть. А как ты её раскроешь? У неё воля сильнее, чем моя. С этими мыслями приехал домой, с сыном поделился, и вдруг мой мозг подкинул мне последовательность Фибоначчи. Помнишь, когда каждое последующее число является суммой двух предыдущих? Ноль – это ноль, один, один плюс ноль – это один, потом два, три, пять... Так думает компьютер, если ты вдруг не знала. Вычертил четыре спирали, потом просто взял и перевернул одну. В конце концов, получил в центре четыре точки, которые и называют золотым сечением. Всё очень просто, но нигде не объясняется толком. И тут до меня дошло: всё, могу спокойно работать. В принципе, кто они такие? Они как раз и есть это золотое сечение. Я их так увидел.

– Выходит, у вас была эмоция страха, и в результате в голове что-то выстроилось? Сложилось?

– Да. И вот стали мы работать с Валерой Исаевой. Было непросто, они многого не объясняют, балетные.

– Может, и не могут объяснить, поскольку не на уровне слов всё происходит?

– В том то и дело, там многое не на уровне слов. Спрашиваю её: «Ты когда играешь на сцене, ты живёшь ролью?» «Да, конечно». «А о чём думаешь?» «О моторике тела». Там другое совсем мироощущение, мы этого не поймём никогда.

– Предположу, что они просто входят в изменённое состояние сознания.

– Входят, да, а что там происходит, я не знаю. Балетных фотографировать очень тяжело. Мне сказали: «Вот ты иногда ловишь эти движения».

– Бесспорно, у вас получается. Не иначе научились от них в изменённое состояние сознания входить. В детстве можно было предсказать, что станете профессиональным фотографом?

– Не знаю, нет, наверное. Почти случайно получилось.

– Расскажите!

– В армии служил на Дальнем Востоке в танковых войсках. Мы, я и двое моих армейских друзей, подали документы в мореходное училище в Находке и поступили. Сразу после поступления я приехал в отпуск в Уфу, и один фотограф сказал: «Тебе вот это надо?»

– Мореходка эта?

– Да. «Давай лучше фотографом!» Вот с этого у меня всё и началось, а так мог бы ходить в море на рыболовецких судах. Вместо этого в начале моего пути фотографа было «Башфото-Нур» и судьбоносное для меня знакомство с господином Стрижевским. Безо всяких натяжек можно сказать, что именно Вячеслав Стрижевский дал мне «пинок» в жизнь, поэтому, наверное, мы с ним и дружим сейчас так. Иногда вспоминаем старое, когда я был дурной-молодой (смеётся).

– В то время нужно было учиться фотографии, или вы просто взяли фотоаппарат в руки и начали снимать?

– Было такое «Бюро выездных фотографов», где меня многому научили. Потом, чтобы вернуться в фотографию, поступил в семидесятое училище. Было у нас такое, готовило фотографов. Там повезло: попал в группу к очень серьёзному фотографу Рафаэлю Исламову. Как потом оказалось, Рафаэль Исламов был учеником Вячеслава Стрижевского. Круг замкнулся. Когда я уже вышел на более или менее профессиональный уровень, мы со Стрижевским познакомились второй раз.

– Могу предположить, что фотография – это не столько и не только от ума?

– Снимает подкорка. Я бы сказал, здесь больше физики, математики и физиологии, наверное.

– Вот и я про это. Абы кого фотографии не научишь, сколько ни трудись. Желание доказать Стрижевскому, что вы станете профессионалом, могло «выстрелить» только в сочетании с природным потенциалом. Расскажите, почему в «Дом печати» пошли работать?

– Очень просто. На распределении после окончания училища нас спросили о том, куда бы мы хотели пойти. У меня и у Саши Дульцева всегда была мечта – работать в газете. Так что проблема выбора перед нами не стояла, и мы поступили в редакцию республиканской «Молодёжной газеты».

– Которую больше помнят как «Ленинец»?

– Да. Я ленивый, к тому же не отличаюсь большой скрупулезностью и терпением. Мне всегда хотелось новых впечатлений, новых чувств, чего-то свежего. Такие возможности даёт репортажная съемка.