ФОТОХУДОЖНИК ГУМЕР ТЕЛЯШЕВ (1931–2016 гг.)

– Когда Гумер Гарифович начал увлекаться фотографией? Сегодня все мнят себя фотографами, снимая на телефоны и выкладывая в неразборчивый к информации Интернет всё подряд. Предполагаю, когда Гумер Гарифович начал фотографировать, мало кто этим занимался вообще?

– Очень мало. Есть две красивые истории (улыбается), откуда всё пошло, он сам по-разному рассказывал. По одной версии, фотоаппарат этот деревянный ему подарил отец, по другой версии – он его сам купил то ли на первую стипендию, то ли на первую зарплату.

– Теперь это уже не имеет значения. Важно, что фотоаппарат стал для него источником вдохновения, добавил творчества в повседневную жизнь тогда ещё совсем молодого человека.

– Со временем он приобрёл плёночный фотоаппарат и много снимал уже на плёнку. Да, в то время фотографирующих было крайне мало. И когда он приезжал в деревню с фотоаппаратом, это было целое событие! Люди собирались, надевали самое лучшее, с удовольствием смотрели в объектив и потом обязательно получали свои фотографии. Кстати, целую пачку каталогов с его работами я отвёз родственникам в деревню, чтобы они посмотрели и порадовались.

– В какую деревню? На родину Гумера Гарифовича? Где он родился?

– Отец родился в Давлекановском районе в деревне Имай Карамалы. Школа там была только до восьмого класса, и с восьмого класса он уже учился в соседней деревне Чуюнчи, куда нужно было добираться пешком. Там они как раз с мамой познакомились, она из Чуюнчей. Это была татарская школа, и когда они потом с мамой приехали в Уфу, русского языка практически не знали. Куда поступать? Где больше стипендия. Где больше стипендия? В нефтяном институте. Туда и поступили, и первым нефтяником у нас в семье стала мама, она окончила вуз в 1956 году, потом уже отец.

– Какую они выбрали специальность?

– Специальность «химик-технолог». Отец тоже химик-технолог. Вообще в семье у нас 29 человек, включая мою старшую дочь, закончили нефтяной институт, и из них практически все химики-технологи.

– Могу представить себе, с каким нетерпением Гумера Гарифовича ждали в деревне. У него на удивление тонкие психологические портреты. На самом деле фотография отображает не только то, что на ней изображено, снимок многое умеет сказать об авторе. Совершенно очевидно, что Гумер Гарифович от природы очень хорошо разбирался в людях, очень по-доброму к ним относился. Они же ещё и раскрывались перед ним самыми лучшими сторонами своей личности.

– Конечно. Думаю, здесь сказалось воспитание. Он вырос в семье деревенской интеллигенции. Дедушка по отцовской линии был сельским учителем и одновременно муллой, и в доме было много книг, литературы. Сейчас говорят, что деревня в то время была темная, что там никто ничего не знал. Это враньё полное. Когда нашу деревню в сталинские времена коснулась война с арабистами, у дедушки из дома вывезли семь телег книг, журналов и газет, изданных на арабском. В то время и литература, и связи, в том числе зарубежные, совершенно доступны были, можно было получать периодику, читать, знать всё это.

– Удалось что-то сохранить, спрятать?

– Да практически ничего. Бабушка моя делала перевод Корана на татарский язык: тоже известная история у нас в семье. Так что это была среда деревенской интеллигенции, и отец был очень образованным. Не зря его в своё время включили в комиссию по Государственным премиям Республики Башкортостан имени Салавата Юлаева, он много лет дружил с Мустаем Каримом. Если бы он не стал заводчанином, он бы мог стать певцом, например. Папа великолепно пел, они с мамой пели дуэтом татарские и башкирские песни. Несмотря на то, что жизнь в деревне была очень тяжелой, и был период, что вся семья располагала всего одной парой обуви, они куда-то стремились, образовывались, на мир смотрели светлым философским взглядом.

– Это видно по фотографиям Гумера Гарифовича, очень лиричным, добрым, светлым и мудрым.

– Он ко всему относился со страстью и, конечно, в первую очередь – к работе. Начинал с оператора, потом стал бригадиром. В 29 лет получил звезду Героя Социалистического Труда, будучи уже начальником установки, её ему вручил в Георгиевском зале Кремля лично маршал Советского Союза Семён Михайлович Будённый. Такой «лифт» советский: из сельской татарской школы он поднялся до доктора наук, профессора, Героя Социалистического Труда. Государство давало для этого все возможности – надо было просто что-то делать, трудиться, работать.

Понятно, что фотография не могла стать профессией, был просто некий период, когда ему хотелось фотографировать, что-то показать людям, что-то отдать. Нельзя сбрасывать со счетов сложности бытового характера. Представьте: отфотографировать, плёнку проявить, потом несколько часов печатать, сушить. И, как правило, ночью. Это же целая история, и надо было место иметь. А где? Когда я родился, вся семья жила в коммунальной квартире, где мы занимали одну комнату в 17 квадратных метров: отец, мама, бабушка, три его сестры и я, седьмой. Может быть, поэтому значительная часть фотографий относится к тому периоду, когда отец и мама жили в общежитии. Наверняка там был красный уголок. Более поздних фотографий, им сделанных, не так много. Была ведь масса и других занятий: со временем он увлёкся наукой и уже не вылезал с завода, просто не вылезал.

Так и должно быть обязательно у любого человека. Когда мы делаем ставку на что-то одно, упираемся в одну точку, любой провал становится сильным ударом по личности, а когда много точек опоры – это совершенно другое. Должно быть обязательно много проектов самых разных: проект «я», проект «моя семья», проект «мои дети», другие проекты, тогда жизнь становится очень интересной, человек может проявить себя по-разному. Отцу повезло по жизни, потому что он всегда занимался тем, что ему было интересно. Мне тоже – я всю жизнь занимаюсь только тем, что мне интересно. Никогда не приходилось что-то делать неинтересное для того, чтобы заработать какие-то деньги. Как-то вот так получилось. Может и так: человек начинает какое-то дело и находит в нём точки приложения, развивает его, оно становится его проектом, его детищем, и он по-настоящему увлекается им. Раньше девяти-десяти папа с работы не приходил, в выходные хоть чуть-чуть, но работой занимался. Не удивительно, что он создал первый научно-исследовательский цех в стране. Отец любил фразу: «Если ты такой умный, почему об этом не знают другие?» Надо было ещё быть настойчивым, убедительным, добиваться своего.

– И фактически это прочитывается на его фотографиях. Сейчас особенно не хватает этого положительного заряда, согласитесь? Возможно, в этом секрет популярности проекта «Любимые художники Башкирии». Что вы о нём думаете?

– Я уже сто раз говорил и буду ещё сто раз говорить: это уникальный проект, таких больше нет. Де-факто создана колоссальная интернет-галерея. Ничего подобного настолько масштабно не делал никто. Наиль Махмутов – очень увлеченный человек.

– Как вы, как Гумер Гарифович.

– Так называемое современное искусство, которое сейчас активно продвигают, зачастую взывает у меня внутренний протест. Не столько сама форма… Формы разные могут быть, я толерантен к этому. Но наполнение! Оно сатанизмом отдаёт, бесовщиной, чёрными настроениями, в то время как у нас есть столько светлого, радостного. На портале «Любимые художники Башкирии» кладезь просто великолепных работ! Искусство должно призывать к чему-то позитивному, конструктивному, к созиданию, а не к разрушению!

– Кто предложил отправить на конкурс фотографии Гумера Гарифовича?

– Мне в какой-то момент позвонил Серёжа Квитанцев из «Визуала», говорит: «Наиль открыл конкурс для фотографов, давай будем размещать фотографии Гумера Гарифовича!» Он сделал выборку, я посмотрел, согласился, и фотографии были там размещены.

– Остаётся вспомнить слова Гумера Гарифовича, обращённые к зрителям его фотовыставки: «Смотрите, какая же красота! Как не любить всё это? Это же чудо! Снимаешь эту красоту, потом, когда проявляешь в темноте и видишь снимок, – это как жизнь рождается!»

«Любимые художники Башкирии», книга 2, серия «Земляки».
Текст: Елена Синицына