ХУДОЖНИК ВИТАЛИЙ НИКОЛАЕВ

«Весенний пейзаж» мы видим «из оконца» почти на уровне земли, словно глазами ребенка, раздвинувшего голые стебли еще не просохшего от зимы поля. Детскому взору предстало гнездо с кладкой яиц какой-то луговой птицы, а уже за ним, вдали – веселые ромбики деревенских крыш, а еще выше – кромка голубейшего весеннего неба. Это таинство рождения жизни, с самым простым и вечным ее символом, для художника – уроженца деревни – и есть олицетворение весны. Это настоящие цвета деревенских сезонов, со всеми их нюансами и вкраплениями, цвета болотной и речной зелени, с богатейшими оттенками охры, подаренными глиной, любимым материалом его детства (первые «изделия» – домики, самолетики и грузовички – лепились Виталием в играх на крутом глинистом берегу реки). Тонкая нежность рассветных и сумеречных красок, плавные, словно оплавленные огнем времени, формы и многоплановая композиция на плоскости доски – это живопись. Зимние узоры, с отпечатками птичьих следов, с оттисками холстины, штрихи «клинописи» или узоры растений и окаменелостей – это сродни графике, а объемные композиции, созданные из керамических чешуек
и заплат, – скульптура.

Животные на его статуэтках не претендуют на определенную породу. «Позолоченный грач» может как две капли воды походить на австралийского зимородка кукубара, «Собака в траве» имеет черты пуделя и афганской борзой, «Птица-секретарь», важно выступающая на проволочных ножках, – это авторское понимание характера птицы, ее души, как и рыбы неизвестной породы (возможно, ископаемой). Носороги, ценные своей грубой шершавой текстурой и совершенством обтекаемо-громоздких форм, сурок с букетиком мать-и-мачехи, ослики, а также нежно любимые коровы – это не изображения художника-анималиста, а персонажи, характеры небольшого рая, или райка, модель которого он создает. Как художника его можно назвать не только певцом полусказочных сельских картин, но и городским пейзажистом, запечатлевшим ритм «деревянного городка», староуфимские холмы и нижегородские крутые горки. Есть в его арсенале и совершенно абстрактные композиции, показывающие разнообразие возможностей «керамизмов» (мозаичное панно-мандала «Времена года», другие работы.) Округлые чешуйчатые жилища древних напоминают чувашские национальные головные уборы, или женские торсы, или «коробочки» растений, а керамическая статуя женщины – большой радушный дом. Сама любовь к фрагментарности, живописным «заплаткам» и лоскутным «полям» – словно выражение взаимосвязи многообразия форм всего живого, без которых нарушится равновесие целого. Как бы ни экспериментировал Виталий Квинтильянович в своем трудном искусстве, которому отдал более сорока лет (ремесло гончара он освоил еще в молодости), во всех его произведениях сильно ощущается «земное притяжение», радость от работы с самым земным и древним из искусств. Эта радость несомненно передается и нам, зрителям.

«Любимые художники Башкирии», книга 2, серия «Земляки».
Текст: Эльвира Каримова